Марина Казанцева - Перекрёстки времени[СИ]
Не дожидаясь Дияна и Очероту, Лён задал себе точку обзора - вершину горы, где провел несколько часов в дежурстве - и в один миг пересёк пространство.
В прыжке его вынесло в непосредственной близости от гигантской шеи дракона - за долю секунды, что потребовалась на решение Лёну, эта чудовищная гофрированная труба стремительно переместилась. Вместо того, чтобы вынырнуть на достаточной высоте и оценить обстановку, Лён оказался слишком близко. Он не видел остальных и не слышал их. Широкая, как труба газопровода, шея оказалась необыкновенно подвижной - за счет колец, укрепляющих её полупрозрачные стенки. Шея дракона походила на шланг пылесоса, только чудовищно огромен был этот шланг.
Среди шей, извивающихся с лёгкостью щупалец анемоны, дивоярец почувствовал себя мухой, попавшей в аэродинамическую трубу. Он начал неудержимое падение к основанию, откуда выходили эти трубы. Он потерял ориентацию и не понимал, куда ему надо переместиться, чтобы выйти из опасной близости. Там, внизу, жадно разевали рты короткие отростки, в жерла которых он пролетит, как ласточка под пролёт моста. Где небо, где земля?!
Сработал внутри него какой-то предохранитель, и дивоярец в полёте мгновенно перевернулся и обратился соколом. Птица взмыла вверх, проскочила слепо мечущиеся жерла труб, в которые со свистом уходил воздух, ловко сманеврировала и пошла в атаку. На лету дивоярец обернулся человеком, вонзил свой меч Джавайна в кольчатую стенку драконьей шеи, и всей силой инерции его понесло вниз, а следом за ним расходился широкой щелью разрез. Потоком воздуха его отбросило в сторону, но он опять прямо на лету обернулся птицей и снова взмыл. И раз за разом он налетал на эту шею, разрезая её вдоль на полосы, пока она не потеряла прочность и не упала. Это было лучше: он расчетливо и прицельно атаковал одну трубу, доводя её до полной немощности. Сколько было там драконов - он не знал. Скольких порезал - неизвестно. Как заведённый, он брал цель и сотни раз в минуту оборачивался то соколом, то человеком. Внизу копошилась какая-то непонятная масса, хлюпали дыры, засасывая обрывки собственных тканей - дракон выбрасывал в пространство самого себя! Он давился собственными шеями!
В очередном взлёте острые глаза сокола увидели, что вокруг огромной массы, заполнившей собой глубокую впадину меж вершин, больше не мелькают вспышки - дивоярцы прекратили атаку. Откуда-то в воздухе взялась совсем рядом сова.
- Отлично, Лён! - хрипло проклекотала она, - Правь обратно на гору.
- Да, вот это Каратель! - едва переводя дух, воскликнул Пантегри, во все глаза рассматривая тонкий и узкий клинок, который никак не тянул на мощное оружие, а выглядел скорее изящной игрушкой.
- Что он сделал лучше, чем вы своими мечами? - удивился Лён.
- Скажешь тоже! - с жаром вступил Очерота. - Я едва мог с нескольких ударов перерубить одно кольцо, а ты на лету резал шею, как бумагу! Прямо ехал на своем клинке!
- Ты бился по-другому, Лён, - заметил Диян, - нас не так учили.
- Вас учили? - не понял он.
- Да, мы прошли тренировочные бои в монстропарке, - ответил Пантегри. - Мы знаем, что такое ледяной дракон.
- А почему я не знаю?
- Ты в это время служил в Сильвандире. Мы знаем теорию и отработали практику на живом драконе. Правда, он лишён магической железы и воздух не перебрасывал, а только мотал шеями. Да и рубили мы его деревянными мечами - очень трудно достать подобный экземпляр.
- Да уж, это очень старая самка, - подтвердил Валандер, - ей тысяч пять, наверно, а она все хоботами машет. Ну ты и здорово сражался, Лён! Я не утерпел и вылез из пещеры!
- Это новая тактика, - с явно потрясённым видом произнёс Магирус, во все глаза глядя то на лицо Лёна, то на его меч. - Но никому не советую следовать ей: так быстро менять образ не всякому под силу. Я вот не смогу - мне нужно время, чтобы обернуться птицей.
Его хвалили, а он был ошарашен. Такое чувство, словно его в чем-то предали те, кому он доверял безоглядно: любимый учитель и лучшие друзья. Его взяли в опасный поход и не предупредили о том, что может случиться в нём. Он знакомится с ледяными драконами только в момент их нападения. Краткий инструктаж Магируса едва ли мог восполнить нехватку практики. Он отстал от группы, а те проходили занятия в монстропарке. Не слишком ли Магирус понадеялся на его Каратель?
- Небо ясное! - воскликнул Вэйвэ, указывая вверх, - Мы можем лететь птицами! Так мы за пару часов достигнем моря!
В самом деле, воздух был чист, и земля просматривалась до самого горизонта. В это время, для которого характерны нескончаемые бури, ясная погода - чудо. Маленькое белое солнце висело в зените и давало максимум света, придавая сумрачному пейзажу сюрреалистический вид.
***Стая птиц вспорхнула с тесного уступа перед пещерой и стала дружно набирать высоту. Воздух был лёгок, влажности не было. Просохшая под магической защитой таинственного Карателя одежда превратилась в оперение, и крылья поэтому тоже были сухими. Не будь так, дивоярцы не оторвались бы от скалы, и пришлось бы продолжать дорогу пешими.
Величественные и вместе с тем страшные пейзажи Планеты Бурь проплывали далеко внизу, а тонкие воздушные потоки прекрасно держали птиц на лету. Извилистая река, стиснутая каменными берегами, местами блестела из-под снежного покрова - кое-где ветер нанёс огромные сугробы и забил их под речные берега, а кое-где очистил и отполировал поверхность льда. Отсюда, с высоты, видны странные предметы, словно затопленные в прозрачной глубине - то ли лодки, то ли деревья. Местами встречались рельефы с геометрически правильными очертаниями, и Лён полагал, что это остатки городов. Как тогда, в поисках Дерн-Хорасада, когда он проходил слои времени от настоящего к прошлому. Он видел великий город в полной разрухе, он видел его в настоящем великолепии, в последний день его счастливого существования - в тот день, когда открыл он Северные Ворота и впустил в страну полчища сквабаров.
Замерзшее море, огромное пространство льда, за многие века гладко отполированного ветрами. Местами бледно-зелёный лёд напоминал замерзшее Грюнензее, которое вечным укором застряло в памяти Лёна. Эта боль при виде умершего моря, эти знакомые гигантские трещины, пропастями уходящие до самого дна. Они забиты спрессованным снегом. Местами же лёд необыкновенно прозрачен, и мрачные тайны умершего мира пристально следят за беспечной птичьей стаей из бездонных тёмных глубин. Застывшие в вечной неподвижности гигантские белые киты, и стаи дельфинов, и косяки рыб, остановившихся в беспокойном движении. И длинные полосы морских водорослей - всё сохранило в себе замерзшее море в первозданном виде, и только суша мертва и бесплодна. Наверно, это была красивая планета.
